Е.Х.Мещерякова

О Метафоре

Только через метафору раскрывается материя, ибо нет

бытия вне сравнения, ибо само бытие есть сравнения.

О.Мандельштам

Что такое метафора

Метафоры занимают немалую долю слов и выражений в нашей речи. Мы пользуемся ими, создаем их не заметно для себя. Метафоры играют бесспорно важную роль в языке пополняя недостаток слов для обозначения новопоявившихся понятий, что особенно важно для языка науки а также выполняют и многие другие функции.

Итак, что такое метафора. В толковом словаре Ожегова  и Шведовой находим объяснение слову: «Вид тропа, скрытое образное сравнение, уподобление одного предмета, явления другому (напр. чаша бытия), а также вообще образное сравнение в разных видах искусств. В лингвистике: переносное употребление слова» [Ожегов, Шведова].

Вот как определяется термин «метафора» в энциклопедии Кругосвет: «метафора (греч. «перенос»), троп или фигура речи, состоящая в употреблении слова, обозначающего некоторый класс объектов (предметов, лиц, явлений, действий или признаков), для обозначения другого, сходного с данным, класса объектов или единичного объекта; напр.: волк, дуб и дубина, змея, лев, тряпка и т.п. в применении к человеку; острый, тупой – о свойствах человеческого ума и т.п.» [Энциклопедия Кругосвет].

Рождение и первое определение термину «метафора» дал Аристотель: «Метафора – перенесение слова с изменением значения из рода в вид, из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии». Метафора по Аристотелю дает право «говоря о действительном, соединять с ним невозможное» [Аристотель].

Некоторые современные определения также говорят о метафоре, как о переносе: «метафора (от греч. metaphora перенесение), троп, перенесение свойств одного предмета (явления) на другой на основании признака, общего или сходного для обоих сопоставляемых членов («говор волн», «бронза мускулов»)» [Универсальная энциклопедия].

В очерке А.Н. Баранова к словарю русской политической метафоры, метафора определяется с точки зрения когнитивной теории[1] как «сложный когнитивный феномен, возникающий в результате взаимодействия двух смысловых комплексов – содержания/фокуса/источника и оболочки/фрейма/цели» [А.Н. Баранов, Очерк когнитивной теории метафоры]. Это определение опирается на терминологию М. Блека, который «фокусом»(“focus”) называет слово в выражении, используемое в переносном смысле, т.е. метафорически, а «рамой» (“frame”) слова или слово окружающие «фокус», употребляемые в обычном смысле [М.Блек, Метафора].

Таким образом, метафора - это новое использование уже существовавшего ранее в языке слова или словосочетания, для обозначения какого-либо понятия с целью наделения его частью предыдущего смысла.

В построении метафоры участвуют четыре компонента: две группы объектов и свойства каждой из них. Метафора прилагает признаки одной группы объектов к другой группе – действующему субъекту метафоры. Когда человека называют лисой, ему приписывают признак хитрости, характерный для этого класса животных. Тем самым одновременно познается сущность человека, создается его образ и порождается новый смысл: слово лиса приобретает фигуральное значение «хитрый, лукавый, обманщик». Характеристика той группы объектов, которая обозначена метафорой, специфична для разных языков. Она может принадлежать множеству общих представлений о мире носителей языка, мифологии или культурной традиции. Так, например, в русском языке осел в метафорическом смысле означает «упрямый, дурак», а в испанском словом el burro (букв. «осел») называют трудолюбивого человека [Энциклопедия Кругосвет].

История изучения метафоры

Как уже было сказано выше, исследования в теории метафоры начаты Аристотелем и таким образом насчитывают более двух тысяч лет. Занимаясь проблемами поэтики и риторики, Аристотель рассматривал метафору только как фигуру речи, но не говорил о метафоре как об индивидуальном языковом явлении: «Всякое имя бывает или общеупотребительное, или глосса, или метафора, или украшение, или вновь составленное, или растяженное, или сокращенное, или измененное» [Аристотель]. Сам Аристотель, настаивая на том, что в рассуждениях следует избегать пользования метафорами, высоко ценил их как способ описания не того, «что было, а того», «что могло быть, будучи возможно в силу вероятности или необходимости». [Аристотель]

Скляревская Г.Н. в книге «Метафора в системе языка» говорит о том, что, не смотря на это, благодаря Аристотелю сложился, получивший развитие в 20 веке взгляд на метафору, как на «неотъемлемую принадлежность языка, необходимую для коммуникативных, номинативных и познавательных целей» [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 6].

Скляревская Г.Н. приводит высказывания античных философов о метафоре, доказывая то, что они уже содержат зерна идей, послуживших основой для разноаспектного изучения этого языкового феномена: «Квинтилиан полагал, что «метафора дарована нам самой природой» и «содействует тому, чтобы ни один предмет не остался без обозначения». Это же утверждает Деметрий: «обиходная речь создала такие хорошие метафоры для некоторых понятий, что мы уже не нуждаемся для них в точных выражениях, такая метафора утвердилась в языке, заняв место буквального обозначения». Цицерон трактует метафору как способ формирования недостающих языку значений – перенос по сходству производится «ввиду отсутствия в языке соответствующего понятию слова». Теофраст также признавал за метафорой право пополнять недостаток слов в языке». [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 6].

Но после расцвета изучения теории метафоры, пришедшегося на время античности, Аристотеля, Платона и их последователей, следует долгий период упадка риторики, повлекший за собой упадок развития теории метафоры. А. Ричардс А.  Ричардс отмечает: «На протяжении истории риторики метафора рассматривалась как нечто вроде удачной уловки, основанной на гибкости слов, как нечто уместное лишь в некоторых случаях и требующее особого искусства и осторожности. Короче говоря, к метафоре относились как к украшению и безделушке, как к некоторому дополнительному механизму языка, но не как к его основной форме» [Ричардс А., 1990, стр. 40][2]. Долгое время употребление метафор считалось недопустимым для языка науки, из-за недопустимости появления неточностей, связанных с двусмысленностью. Т. Гоббс Т.  Гоббс писал: «Свет человеческого ума — это вразумительные слова, предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями. Рассуждение есть шаг, рост знания — путь, а благоденствие человеческого рода — цель. Метафора же и бессмысленные и двусмысленные слова, напротив, суть что-то ignes fatui [блуждающих огней], и рассуждать при их помощи значит бродить среди бесчисленных нелепостей, результат же, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение... Ибо хотя позволительно говорить в обиходной речи, например «дорога идет или ведет сюда или отсюда», «пословица говорит то или это» (между тем как дорога не может ходить, ни пословица говорить), однако, когда мы рассуждаем и ищем истины, такие речи недопустимы» [Гоббс Т., 1936, стр. 63][3].

Эта точка зрения начала пересматриваться в 20 веке, метафора начинает переосмысливаться как неотъемлемый элемент речи, а научное познание рассматривается в новый измерениях. Способность метафор создавать целостность, объединяя разнородный материал, постоянно привлекает к ним интерес различных авторов [Гусев, стр. 104]. Зачастую они рассматриваются в рамках художественно-эстетического анализа, многие детали, выявленные при таком подходе, важны для понимания сущности познавательных процессов. Н.Н. Волков в 1921 году отмечал «несводимость природы метафоры к отношениям простого сходства». Он считал, что чаще всего, под метафорой понимают различные способы объединения «гетерогенных сфер вещей», и рассматривал её как «свернутое суждение, где вещь содержит в себе свой предикат». Поэтому смысл метафоры дается не наглядно, а через отношение особо указываемого в каждом случае типа сходства. [Гусев, Наука и метафора, стр. 105][4]

Но долгое время специальный анализ сущности, природы метафоры и её функций отсутствовал. Только в 60-е годы 20 века возник пристальный интерес к метафоре с точки зрения её связей с практикой научного исследования.

Одним из первых исследователей, непосредственно связавших метафору с научным познанием, был американский логик и философ Макс Блэк, автор терминов «фокус»(“focus”) и «рама» (“frame”):

«Рассматривая предложение The chairman plowed through the discussion (букв. 'Председатель собрания продирался через дискуссию') как пример метафоры, мы подразумеваем, что в нем по крайней мере одно слово (в данном случае plowed 'продирался') используется метафорически, а из остальных слов по крайней мере одно используется в буквальном смысле. Мы будем называть слово plowed фокусом (focus) метафоры, а его окружение — рамой (frame).» [Макс Блэк, 1990]. Блэк отмечает, что создание предложений целиком состоящих из метафор приводит к появлению пословиц, аллегорий, загадок. Он рассматривает три точки зрения на метафору: интеракционистскую точку зрения (interaction view), субституциональный взгляд на метафору (a substitution view of metaphor), сравнительную точку зрения (comparison view). [Макс Блэк, 1990] Согласно с субституциональному взгляду на метафору метафорическое выражение всегда употребляется вместо некоторого эквивалентного ему буквального выражения, а также подход, согласно которому любое предложение, содержащее метафору, рассматривается как замещающее некоторый набор предложений с прямым значением. Блэк говорит о том, что субституциональная точка зрения в той или иной форме принимается большинством авторов. Приводя определение из Оксфордского словаря: «Метафора: фигура речи, заключающаяся в том, что имя или дескриптивное выражение переносится на некоторый объект, отличный от того объекта, к которому, собственно, применимо это выражение, но в чем-то аналогичный ему; результат этого — метафорическое выражение» Блэк отмечает эту точку зрения как наиболее укоренившуюся и считает, что автор, утверждающий другой взгляд, приближается к старому определению: «говорить одно, а иметь в виду другое». Согласно субституциональной концепции, фокус метафоры служит для передачи смысла, который в принципе мог бы быть выражен буквально, понимание метафоры уподобляется дешифровке кода или разгадыванию загадки. Использование метафоры в данном случае может быть объяснено отсутствием буквального эквивалента в языке. Рассмотренная с этой точки зрения, метафора является разновидностью катахрезы (вкладывания новых смыслов в старые слова). Как пример приводится слово «оранжевый» (orange букв. «апельсиновый») как обозначение цвета своим появлением обязано катахрезе, однако сейчас употребляется по отношению к цвету столь же «естественно» (и неметафорично), как и по отношению к апельсину [Макс Блэк, 1990].

Точка зрения утверждающая, что в основе метафоры лежит демонстрация сходства или аналогии является в терминологии Блэка сравнительной точкой зрения на метафору (comparison view). Блэк приводит примером высказывание Шопенгауэра о том, что геометрическое доказательство является мышеловкой: «Геометрическое доказательство похоже на мышеловку; и в том, и в другом случае обещанное вознаграждение не более чем обман: как только жертва позволила себя заманить, она тут же сталкивается с неприятной неожиданностью и т. д.». Согласно сравнительной точке зрения, метафорическое утверждение может быть заменено эквивалентным ему сравнением, таким образом она является разновидностью субституциональной концепции метафоры.

Главным отличием субституциональной концепции Блэка и, являющейся её разновидностью сравнительной точкой зрения, является то, что при сравнительной точке зрения требуется более детальная перефразировка. Автор использует метафорическое выражение «Ричард — лев» (Richard is a lion) для иллюстрации этого отличия, он говорит о том, что согласно первой точке зрения это предложение обозначает приблизительно тоже, что и «Ричард храбр» (Richard is brave), в соответствии со второй точкой зрения – пости то же самое что и «Ричард (своей храбростью) похож на льва» (Richard is like a lion (in being brave)) притом что слова, стоящие в скобках употребляются не явно, а только предполагаются. [Макс Блэк, 1990] Можно заметить, что сравнительная точка зрения Блэка перекликается с определением метафоры Аристотеля, приведённым выше: «Метафора – перенесение слова с изменением значения из рода в вид, из вида в род, или из вида в вид, или по аналогии».

Третьей точкой зрения, рассматриваемой Блэком, является  интеракционистская точка зрения на метафору (interaction view). Он говорит о том, что она лишена главных недостатков субституциональной и сравнительной точек зрения и проникает в суть употребления метафор и границ самого этого понятия. Интеракционистская точка зрения по Блэку сводится к следующим семи понятиям:

Метафорическое суждение имеет два различных субъекта — главный и вспомогательный.

Эти субъекты зачастую выгоднее рассматривать как «системы» (systems of things), чем как глобальные объекты (things).

Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система «ассоциируемых импликаций», связанных со вспомогательным субъектом.

Эти импликации обычно есть не что иное, как общепринятые ассоциации, связанные в сознании говорящих со вспомогательным субъектом, но в некоторых случаях это могут быть и нестандартные импликации, установленные автором ad hoc.

Метафора в имплицитном виде включает в себя такие суждения о главном субъекте, которые обычно прилагаются к вспомогательному субъекту. Благодаря этому метафора отбирает, выделяет и организует одни, вполне определенные характеристики главного субъекта, и устраняет другие.

Это влечет за собой сдвиги в значении слов, принадлежащих к той же самой семье или системе, что и метафорическое выражение, и некоторые из этих сдвигов, хотя и не все, могут быть метафорическими переносами. (Вторичные метафоры должны, однако, прочитываться менее «эмфатично».)

Не существует, вообще говоря, никаких «предписаний» относительно обязательности сдвигов значения — никакого общего правила, которое позволило бы объяснить, почему некоторые метафоры проходят, а другие нет.

В этом же 1962 году появилось несколько работ, имеющих сходную с Блэком ориентацию [Гусев, Наука и метафора, стр. 104]. Д.Бергрен продолжает линию намеченную Блэком, хотя сам автор считает, что его идея представляет новую теорию метафоры – теорию «растяжения»  и одновременно «натяжения». Он рассматривает некоторые новые подходы к теме, в частности подвергает дальнейшему рассмотрению сущность «фокуса» метафоры. Бергрен считает, что в качестве метафоры может выступать не только слово и предложение, но и модель, диаграмма. В этом случае метафорой оказывается и применение метода, например математики в физическом исследовании. Бергрен уделяет сопоставлению различных способов уподобления предметов физического мира и выделяет среди них три главных, основывающихся соответственно на наглядном, структурном и вещественном сходстве. Автор считает, что второй способ используется в рамках научного и философского исследования.

Таким образом Бергрен утверждая, что новый смысл возникает не в результате сравнения, а в результате «растягивания» старого значения, он, подобно Блэку, сводит всё к «конструированию одного объекта в терминах другого», но при этом Бергрен считает наиболее важным результатом создания метафорического выражения одновременное изменение как главного, так и дополнительного субъекта. Бергрен, рассматривая процесс формирования метафорических образов, считает что они появляются благодаря наложению и синтезу таких элементов как образ конкретного предмета, психическое переживание и концептуально-образная схема., примером может служить выражение «заледеневшая душа», составляющие элементы которых мы всегда воспринимаем в буквальном значении.

Бергрен отмечает, что в науке метафора необходима не менее, чем в поэзии, и что игнорирование метафорического характера моделей, используемого в научной практике, является одним из источников ошибок.  [ Гусев, Наука и метафора, стр. 108]

Современные исследователи рассматривают метафорические выражения как одно из важнейших средств конструирования языка, его расширения, как способ связи естественного языка и языка науки, а также выявляют и другие стороны употребления метафор, таким образом они пытаются решить проблему, оказавшуюся непосильной для прошлого – проблему становления нового знания [Гусев, Наука и метафора, стр. 104].

Скляревская выделяет  четыре направления изучения метафоры которые изучались в 60-70 гг 20 века [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 5]: номинативно-предметное, формально-логическое, психологическое, лингвистическое.

Далее она говорит о том, что течений в изучении метафоры в последние годы значительно прибавилось. Она вычленяет одиннадцать самостоятельных направлений:

Семасиологическое направление, изучающее схемную структуру языковой метафоры, семантические процессы, формирующие метафорическое значение, соотношение сем в исходном и метафорическом значениях, механизмы образования метафоры, специфику денотата языковой метафоры, характер коннотативных элементов.

Ономасиологическое направление, рассматривающее метафору с точки зрения ее предметной отнесенности, с точки зрения соотношения языковых единиц с внеязыковыми объектами.

Гносеологическое направление. Формируя недостающие языку значения и способствуя тому, чтобы «остался без обозначения», языковая метафора тем самым вместе с другими лексическими средствами участвует в членении мира и в репрезентации действительности – в этом в первую очередь проявляются познавательные функции языковой метафоры. С этой точки зрения метафора как объект исследования оказалась чрезвычайно притягательной не только для лингвистов, Но и для философов, так как является одним из способов организации познавательной деятельности.[Гусев, Наука и метафора, стр 53] При этом признают, что язык различных научных теорий строится на основе метафор, и никакое знание не может быть организовано без участия метафоры [Гусев, Наука и метафора, с.11]. Высказывалось мнение, что изучение метафоры может оказаться ключом к пониманию многих проблем современной науки, в частности проблемы репрезентации нового знания [Величковский Б.М., 1982, стр. 234].

Логическое направление, изучающее ЯМ в аспекте теории референции. Основой этого направления является отмеченное еще Аристотелем свойство метафоры совмещать два понятия. В современной интерпретации это свойство трактуется как взаимодействие уже описанных выше «фокуса» и «рамки» метафоры. В общем виде предметом изучения языковой метафоры с позиции теории референции служит наблюдаемое несоответствие между семантическими связями языковой метафоры и очевидными логическими связями, существующими между предметами и явлениями действительности.

Лингвистическое направление, которое занимается выявлением  и классификацией языковых свойств метафоры (морфологических, словообразовательных, синтаксических). Особенно детально изучается синтаксис языковой метафоры.

Лингво-стилистическое направление.

Психолингвистическое направление, изучающее языковую метафору в аспекте теории речеобразования и восприятия речи.

Экспрессиологическое направление – направление изучения метафоры, связанное с описанием её экспрессивных свойств.

Лингвистико-литературоведческое направление, описывающее лингвистические свойства художественное метафоры.

Лексикологическое направление, которое  связано с описанием и оформлением языковой метафоры с точки зрения словарной практики.

Виды и функции метафоры

Существует несколько классификаций метафор выделенными современными исследователями. Арутюнова, показывая функциональные типы языковой метафоры, вычленяет:

·       номинативную метафору,

·       образную,

·       когнитивную (признаковую)

·       генерализирующую (как конечный результат когнитивной метафоры[Арутюнова, 1978, с. 151][5].

Суть номинативной метафоры в переносе названия с одного объекта на другой, смене одного дескриптивного значения другим. Образная метафора связана с переходом идентифицирующего значения в предикатное. Когнитивная метафора является результатом сдвига в сочетании предикатных слов (т.е. переноса значения выражений). Генерализующая метафора стирает в лексическом значении слова границы между логическими порядками [Арутюнова Н.Д. Языковая метафора, стр. 168][6].

В типологии В.Г.Гака существует:

А. Полный метафорический перенос

двусторонняя метафора (голова-котелок),

односторонняя семасиологическая метафора (ножка стула),

односторонняя ономасиологическая метафора (волынить)

Б. Частичный метафорический перенос (зубец вилки). [Гак, 1972, с. 151][7]

В типологии Ю.И Левина рубрики вычленяются по способу реализации компаративного элемента:

Метафоры сравнения (колоннада рощи)

Метафоры-загадки (клавиши-булыжники)

Метафоры, приписывающие объекту свойства другого объекта (ядовитый взгляд, жизнь сгорела) [Левин, 1965, с. 293][8]

Наряду с различными классификациями исследователи выделяют, прежде всего, два типа метафора: языковую и художественную (индивидуально-авторскую) метафоры.

Многие авторы признают обособленность языковой и художественной (индивидуально-авторской) метафоры как разных объектов семасиологического и стилистического исследования.

Г.Н.Скляревская  говорит о том, что в настоящих исследованиях никто  не оспаривает существование двух типов метафор – художественной и языковой, как только метафора была вычленена из ряда других языковых явлений  и описана, сразу возник вопрос о её двоякой сущности – быть средством языка и поэтической фигурой [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 30].

Языковая метафора это такая метафора, которую мы воспринимаем и воспроизводим в речи, часто даже не отдавая себе отчета в том, что привычные слова имеют фигуральный смысл [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 31].

Существуют разные точки зрения на характер соотношений языковой и художественной метафор, исследователи либо трактуют их в противопоставлении друг другу [Б.А.Ларин, 1925], либо во взаимном единстве [Григорьев, 1966, 1979][9].

Вопрос о соотношении художественной и языковой метафоры может решаться двояко: либо они могут рассматриваться как единый объект, либо различия между ними достаточны на столько, что их можно рассматривать как самостоятельные объекты. В пользу первого утверждения приводятся те обстоятельства, что языковая и художественная метафоры сходны по принципам семантических процессов и между ними нет непреодолимой границы, так как сферы их применения взаимопроницаемы. [Верли, 1957, Арутюнова, 1979][10].

Противопоставляя языковую и художественную метафоры можно сказать, что в языковой метафоре ассоциативные связи объективны и отражают языковой опыт говорящего, отражают индивидуальное видение мира, поэтому они «субъективны и случайны относительно общего знания»[Телия, 1977, c. 192-194][11].

Существенны различия языковой и художественной метафоры с точки зрения их лексического статуса. Языковая метафора – самостоятельная лексическая единица, достаточно свободно вступающая в семантические связи, художественная метафора не имеет такой лексической самостоятельности,  она всегда связана с контекстом [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 35].

Различия между языковой и художественной метафорой обнаруживаются также на уровне семантической структуры метафорического значения – лексическое значение языковой метафоры, не смотря на сложность, поддается структурированию и подведению под типовые схемы, в то время как каждая художественная метафора уникальна.

Г.Н. Скляревская выделяет еще один тип метафоры – генетическую. Она говорит о том, что, пройдя длинный путь в языке, метафора либо превращается в абстрактное понятие (часы идут, подавить восстание), либо становится единицей номинации и утрачивает связь с первоначальным образом (нос лодки, ручка двери). Термин «генетическая метафора»  отражает первоначальную метафоричность и утрату образности в современном языке, разрыв связи с источником наименования [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 41].

Производя классификацию по семантическим видам метафоры, Г.Н. Скляревская выводит определение символа метафоры: «под символом метафоры мы понимаем элемент семантики, состоящий либо из одной семы, либо из совокупности сем, который в исходном номинативном значении относится к сфере коннотации, а в метафорическом значении входит в денотативное содержание в качестве ядерных (дифференциальных) сем и служит основанием смысловых преобразований в процессе метафоризации».

В соответствии с разнообразием символов метафоры (по семантическому устройству- моносемные, полисемные, по характеру связи- непосредственная связь, опосредования и т.п.) Г.Н.Скляревская выделяет следующие виды языковой метафоры: мотивированная, синкретическая, ассоциативная

Мотивированная – метафора, в которой присутствует семантический элемент, связывающий метафорическое значение с исходным. (например: Карикатура – рисунок, изображающий что-то в искаженном смешном виде. Перен. Неудачное подражание, смешное, искаженное подобие кого-, чего-либо)

Ассоциативная метафора ничем не связана с исходным значением, кроме некоторых элементов знания о денотате, эти сведения каждый член языкового коллектива черпает из индивидуального опыта, и языковые метафоры, образованные на основании таких характеристик не требуют объяснения [Скляревская Г.Н., 1993, стр. 58].

Литература

1. [Аристотель]

2. [Кобозева]

3. [Макс Блэк, 1990]

4. [Величковский Б.М., 1982]

5. [Скляревская Г.Н., 1993]

6. [Алексеев К.И., 2002]

7. [Ричардс А., 1990].

8. [Гоббс Т., 1936].

9. [Ожегов, Шведова]

10. [Энциклопедия Кругосвет]

11. [Универсальная энциклопедия]